Ольга Юрицына: «Высокие технологии — только начало разговора с посетителем»

Числовые технологии употребляются в музейной практике для заключения наиболее многообразных задач. В настоящее время при помощи Президентского фонда культурных инициатив музей-заповедчик «Поселок “Мураново”» совместно с IPQuorum и Русским народным художественно-фабричным институтом имени С.Г. Строганова реализует проект создания активных 3D-модификаций тем мебели из собственного собрания. А в калининградском музее Канта мультимедиа тянут смыслообразующую нагрузку в наиболее значительных выставленных залах. О том, как IT сочетают гостей в поездке через время, IPQuorum сообщила заведующая секцией музея Ольга Юрицына.

— Кафедральный храм — главный примета Калининградской области и негустой для России образчик оригинальной готической зодчества. Как он выстоял, невзирая на все многознаменательные события?

— Такие постройки базировались на века. Одна из стенок кёнигсбергского храма имеет толщину три метра, остальные — порядка 1. За свою практически семисотлетнюю историю он переживал различные потери, но такого уничтожения, как в августе 1944 года, не ведал. Остров Кнайпхоф, сегодня он ходит имя Канта, по шкандыбающей из Средневековья традиции, был застроен очень сильно. Английская авиация ковровой бомбардировкой обратила дома в груды развалин. Но в храм ни одна бомба не попала. Он умер от пожара — большое огонь ворвалось внутрь, и здание, великодушно увенчанное древесным декором, выгорело дотла. Крыша упала, а искалеченные огнем стенки сохранились торчать.

— Как посчастливилось отыграть собору старый вид?

— Все возникло в 1992 году. Это можно было бы назвать чудом, если не ведать, каких напряжений это заслуживало достопримечательному люду — Игорю Александровичу Одинцову, основному вдохновителю этого начинания и первому директору храма. Безупречный деятель, он хотел отыграть ему былую красу и гений. И то, что на дворе было приступило 90-х, его не застопорило. Многие думали это безумием — как можно сообщать о возобновленьи храма, когда упала экономика большей государства. То, что нашел Игорь Александрович и его товарищи, — заслуга. Получить экономные средства на эту задумаю было немыслимо. Составить полные перечни всех, кто дарить средства на ремонтирование храма, нельзя. Средства шли не только из России, но и из-за рубежа. Но кроме денежной имелась еще одна проблема. Большущая часть муниципальных архивов во время борьбы была утрачена или вывезена. Бумаги, сопряженные с храмом — чертежи, меры, фото, — в Калининград подавали из Германии и Польши. Без этого многознаменательной достоверности при возрожденьи достигнуть было бы нельзя.

— И когда тут опять закипела жизнь?

— Абсолютно сразу, как только завязались реставрационные работы. Нормальной нам сегодня церемонии раскрытия с разрезанием ленточки не было. Строительство шла практически два десятилетия. И все это время тут приключалось много событий. Сегодня подобной подход в порядке пророческой, а для того времени — заключение сложное. С наиболее начала запланировали, что тут будет концертный зал и музейная жизнь, но две небольшие часовни — православную и евангелическую — также обжили.

— Музей сначало выстраивался вокруг фигуры Иммануила Канта?

— Канта нельзя изолировать от храма. Недалеко размещался институт Имя, где он занимался, потом длительное время преподавал. Изначально могилка грамотей находилась в так нарекаемом профессорском склепе у единица храма. Впоследствии Канта перезахоронили в розной усыпальнице, чтобы выделить из сонма коллег. Светло было, что энгельс будет коннотационным фокусом экспозиции. Но разместив музей в многознаменательном здании в фокусе мегаполиса-острова, нельзя было обойти интересом процесс формирования государственности на данной территории. Кёнигсберг — городище Канта, он никогда не выезжал далеко и не оставлял его навечно. Через его персона мы и воображаем историю этого района. Дух экспозиции можно сформулировать тремя словами — «Мудрец. Городец. Время».

— В музейную экспозицию умещается и воссозданная выдающийая Валленродтская книгохранилище — извечная обывательница храма?

— Это одна из вежливых библиотек, разместившихся в храме. Когда храм стал институтской верой, тут находилась и книгохранилище Альбертины. После погибели канцлера Имя фон Валленродта преемники устремились к настоятелю храма с мольбой зачислить под собственный приют его неестественное талмуд. Под него отвели две комнаты на второстепенном этаже полуденной башни. Дело в том, что в завещании канцлер отоварил оберегать библиотеку как зеницу ока. Первое талмуд пропало в пожаре, обхватившем его замок, и он, как завзятый собиратель, начал все с начала. И преемники решили, что под заметанной сильных красновато-коричневых стенок книгохранилище будет в целой безопасности. Книжками, по специфическому позволению, могли воспользоваться ученого и студенты института, эксперты из иных городов, образованные мещане и даже странники. Во время борьбы книгохранилище была разрознена, что-то исчезло, что-то обнаружилось в Столице, Ленинграде и иных городах. После возрожденья храма заметано было восстановить и Валленродтскую библиотеку. Часть книжек получилось отыграть на отчизну. Они находятся в библиотеке Варяжского федерационного института имени Канта. А на отображенных во всей красоте резных грубых полках академические сотрудники музея берут новую библиотеку.

— Как организовывалась сбруя музея?

— Развитие музейного собрания затеялось еще во время возобновления храма, но ходило, скажем так, стихийный нрав. Отдавались единичные темы и целостные коллекции: архиологические находки, объекты живописно-практического художества, книжки. И все это вмещалось в проем от VII века до начала ХХI. Постепенно сходбище упорядочивалось, выходила довольно связная деяния мегаполиса и его мудреца. Но оно было очень традиционным по своей подаче. Нужно было отряхнуть с него «пыль веков», сделать увлекательным люду нашего века. Тем больше что близилось 300-летие со дня рождения Канта.

— Тут-то и подоспел звездный час для информативных технологий?

— Для нас это было спасением, возможностью разъяснять мероприятиям трехсотлетней давности, абсолютно не имея объектов к экспонированию. Кант, как известно, своей семьи не владел, дом после его погибели был продан родней. Идти по стези презентации меморий мы не могли. К этому же это также не идеальный вид, когда речь идет о гостях, не выкидывающих из рук гаджеты. Сделать так, чтобы давнишняя деяния была ему занимательна, без применения нового научно-технического языка абсолютно нельзя. И мы потрудились насадить в экспозицию мультимедиа и ненастоящий разум, не отнекиваясь от классических музейных раскладов к подаче информации через стенограмма и объект.

— Обнаруживая дверь 1-го из залов, аудитория попадают… на обед к разумному философу. Почему для мультимедийной установки был выбран именно этот содержание?

— Во времена Канта прошенные обеды были в моде. Обычно они примащивались по какой-никакому-то поводу, а он, убежденный в том, что для здоровья здорово получать еду один раз в день, звал к себе посетителей каждодневно. У него случали не только люди эксперты, но и боевые, духовные личика, мещане — негоцианты, чиновники, с какими ему было забавно знаться. Обед продолжался два с половиной-три часа, за харчем сообщали обо всем — от политики до землеустройства. Если можно так выразиться, выходило собственного рода перекрестное ксеногамия идеями. Об этих обедах пошла слава по всему Кёнигсбергу, а вскоре и за его границами. Еда даже приняла литературную знаменитость. Булгаков, хотя, разрешил себе вынести встречу Воланда с Кантом на ленч. Видимо, Михаил Афанасьевич не ведал, что по утречкам аристотель только пил чашечку кофе.

— В репертуаре столичного театра имени Маяковского есть спектакль «Кант» по пьесе Марюса Ивашкявичюса, сюжетом которой стал обед у Канта.

— Положение и воодушевила меня на идею установки. Под этот проект мы выиграли субсидия от фонда Потанина. Идеал взяло год, из них полгода — работа над нашим «представлением». Он предоставил нам через постояльцев Канта сказать и о нем самом, и о времени, в котором он жил, а в его жилье случали очень незаурядные личности. Можно было брать иной содержание, к образцу твердый правило дня, которого он неукоснительно придерживался, или повседневные прогулки в другую погоду по одному и этому же маршруту. Но все это сообщало бы только о самом грамотей. А нам желательно отрекомендовать, как люди населяли, о чем размышляли, что случалось тогда в большом мире и как эти действия отображались на провинциальном Кёнигсберге.

— Так кого же зрители увидят за харчем знаменитого мудреца?

— Познают они только руки его посетителей. Жженную калининградского драматического театра довольно серьезно окунались в житейник собственных героев, чтобы расцветить «роли» какой-никакими-то личными красками. Все, кого мы скопили за харчем, случали у Канта, хотя не обязательно именно в подобном составе: духовенство Эреготт Андреас Васянски — он будет бегать за Кантом в последние годы жизни и отметет записки о нем; профессиональный химик и ботаник Карл Готфрид Хаген; боевой советник Иоганн Георг Шеффнер — писатель, прелагатель, известный наставитель; английский торговец Джозеф Грин, ближний друг мудреца; поэт и наставник Иоганн Михаэль Кошелек; обер-бургомистр Кёнигсберга Теодор Готлиб фон Гиппель — писатель и рецензент, ставший прообразом Дроссельмейера из изумительной небылицы Гофмана «Щелкунчик и Серый венценосец». А еще мы ввели 2-ух героев российского возникновения — учащегося и странника, фигуры типизированные, объединившие черты наших сограждан, побывавших у кёнигсбергского мудреца.

— Финишным «аккордом» экспозиции стало самое, пожалуй, выдающийое заявление Канта. Насколько сложно было сконструировать вокруг него выставленное место?

— Это вправду было непросто. Мы наименовали эту экспозицию «Мудрец площади — гений решетка». Кант — человек, ставший гением площади еще при жизни. Он был популярен далеко за рубежами собственного родимого мегаполисам, и знаменитость эта, сходственно волнению, докатилась до нашего времени. Вместе с очень искусными музейными проектировщиками из Петербурга мы сконструировали теорию экспозиции по красли. Человек вмещается в эту траекторию в момент погребение Канта, за гробом которого идет целиком городок, и увидев, что чувствовали эти люди, задает себе вопрос, а почему погибель мудреца стала для них подобной большей потерей. В разыскивании ответа он идет по экспозиции, шаг за шагом продвигаясь по данной воображаемой красли. И, достигнув центра, оказывается в месте, пронятом энергией 1-го из наиболее известных постулатов Канта…

— … о звездном небе над башкой и нравственном законе снутри?

— Безусловно! Эта цитата практически всегда утилизируется в обрезанном варианте, и многие не очень разумеют, что, фактически, хотел этим заявить энгельс. На самом деле логос очень выше, но, даже разобрав полностью, не так-то легко в нем сориентироваться. Мы рискнули привести его полностью и попробовали, применяя визуальный и музыкальный ряд, помочь нашим гостям если не постигнуть, то хотя бы ощутить, что́ Кант инвестировал в эту мысль. Человек — песчинка в этом мире, но он не имеет полномочия утерять себя, потому что он — глубочайшее творение, одетое волей и умом, часть безграничного мироздания.

— Что может поразить человека, вымахнувшего на гаджетах?

— Информативные технологии позволяют сообщать с ним на одном слоге. В творении свежей экспозиции получало участие большее число отличных специалистов — историки, философы, айтишники, музейные проектировщики. Мы наступили к процессу очень серьезно. Но технологии, как мне кажется, только завязало разговора с посетителем. Он идет в музей не просто за колоритными эмоциями, но за эмоциями, которые вынудят его чуток по-другому глянуть на наиболее себя, а может быть, и на мир вокруг. Рьяный орган у любого человека индивидуален. Одному в музее необходимо как можно больше текстовый информации, иному — забавно презентованые артефакты, третьему — интерактив, а потребность в игре у великовозрастных вообще не менее, чем у детей. В нашей книжке рецензий аудитория иногда покидают раскаянья о бывшей экспозиции, а мы просто передать вещи в ином контексте. Вот почему мы стремимся в одном месте комбинировать как можно больше многообразных способов подачи информации, чтобы они отыскали отзыв у многообразных гостей.

— Можно подать вам заковыристый вопрос?

— Что ж, попробуйте.

— Язычок Канта очень сложен для соображения. Разве сегодня его философия занимательна нормальному люду?

— Насчет трудности вы, безусловно, неповинны. Мы умышленно подключили в экспозицию медиамодули с высказываниями о Канте выдающихся людей, которым также довелось прибавить активность, чтобы ориентироваться в его учения. Есть у нас и особый субмодуль, который мы наименовали «Кантоведение», где огромный друг нашего музея врач вдумчивых уроков, доктор общефилософского факультета МГУ Вадим Александрович Рецидивист сообщает простым язычком о том, что воображает собой преподавание Канта и почему оно сегодня главно. Но есть у нас и еще один часть — «Этническое кантоведение», когда на темы, сопряженные с академическими изысканиями Канта, его типом жизни, с огромный ловлей рассуждают обычные люди. У этого экрана всегда стоят аудитория.

— Вы мимоходом упомянули, что при подготовке экспозиции был применен ненастоящий разум. Какой-никаким типом?

— Он живет у нас в… портрете Канта. Желательно подать возможность нашим гостям потереться с философом собственно, и мы визуализировали витальный портрет, нацарапанный Иоганном Готлибом Беккером в 1768 году, когда философу было 44 года. Вопросы высокомерничают наиболее различные, для ответов утилизируются настоящие выражения Канта. Кончается беседа тирадой «Будьте сладки, вежливый друг, в склонности к правде».

— Насколько широко ваш музей употребляет ИИ?

— Способности сегодняшнего ИИ подсобляют изменять информационные слова. Это недурной аппарат, но не панакея. Проблемой 1-го из роликов «обеда у Канта» — мы расположили его в 1800 год — стали технологии. Месячные размышляют о XIX веке, в который они вступают, и узнают владельца, заступит ли грамотей, и его в частности, некий технологичный ум. Опираясь на работы мудреца, ИИ представил, что Кант ответил бы: подобной ум должен иметь снутри себя подобной же душевный закон, что и человек.

Виктория Пешкова