Рецензия на сингл Анны Седоковой «Ешь, люби, молись»: И грущу, и реву иногда

2025, UKC Music.

Критика: 6 из 10.

Былой муж Анны Седоковой, баскетбол Янис Тимма кончил с собой через недельку после развода. На Анну, конечно, пал хейт, волнение которого и до сих пор не достаточно затихли. Вообще собственная жизнь Седоковой всегда изобиловала скандальными поворотами (погибель былого супруга-футболиста, делёжка дочери со вторым супругом и т.д.), но инцидент с Тиммой по шкале трагичности превзошёл все ранные происшествия. Опасаюсь, в очах населению погибель Яниса надолго останется наиболее основным мероприятии в биографии Анны. Ей длинно мыли останки по поводу неправильного проявления скорби: «запрятаться» в клинике с сердитым перерывом, то ли подала, то ли не подала денег на похороны, в видеообращениях жалела себя, а не спокойного…

В всеобщем, Анне досталось, но она в какой-то момент зачислила решение обязательно совладать с хейтом и существовать далее. Вслед за видеоблогами она выпустила песню «Ешь, обожай, молись» - возможно, наиболее автобиографическую в её карьере. Анна Седокова стала творцом и музыки, и текста, причём сделала любое мнение и любую строку максимально удобопонятными. Исполнительница обращается в первоначальную очередь к себе со словами успокоенья: «эта печаль пройдёт и уныние уйдёт», «болезнь не навсегда, унесут года», короче разговаривая, время врачует, тем больше что есть рецепт – «только ты придерживайся, ешь, обожай, молись». Рецепт темно напоминает названия известных книжки Имя Гилберт и кинофильма с Джулией Робертс – так что Анна Седокова даже в «исповеди» не позабывает утилизировать крючочки, которые соответственны уцепить пространную публику.

Хотя, навряд ли артистка размышляла о песне как о возможном хите, ведь мелодия не очень живописная, а по тексту она далее обращается к Янису: «Прошёлся по нашей любви с невиданной и удивительной жестокостью», «расколотил его (моё сердечко. – Прим. «ИнтерМедиа») так, как хотел, это точно навсегда помнится». После этого Анна напоминает, что стала жертвой хейта («а ватаги горланили: «Колесовать её, сжечь и никак не извинять»), и рассказывает, как прогоняла в те дни и те месяцы: «Наш маленький сын стал опорой (совместных детей у Седоковой и Тиммы не было, но у Яниса определились превосходные отношение с отпрыском Анны Гектором. – Прим. «ИнтерМедиа»), ночами плакала под уступчатый». Невзирая на это, она «принуждала себя любой день просто существовать и полагаться». «Но я сосредоточусь, буду существовать, буду петь» - назло злобным слогам и моралистам.

В коллективном, максимально вразумительное творение, но эта несложность и гадательная открытость почему-то не цепляет и не вызывает экспансивного отклика.

Алексей Мажаев, «ИнтерМедиа»