Композитор Александр Симоненко: «Мне нравится закладывать основы музыкальной драматургии в современных фильмах»

Композитору Александру Симоненко еще нет и сорока, а он уже популярен как создатель музыки к неисчислимым кинофильмам и сериалам: «Отчизна», «Людмила Гурченко», «Заколдованный»,«Молокобезумия» ,«Мажор в Жара», «Позывной Транзитник», «Калимба» и др. Еще он создаёт сладкоголосее утверждение к сценическим работам, ледовым шоу и, безусловно, сочиняет отвлеченные создания. При этом композитор никогда не работал по конвейерному принципу, а его интервью можно элементарно расценивать как знаток-класс по созданию музыки, подмечает репортер «ИнтерМедиа» Денис Ступников.

- Какой-никаким было ваше ребячество? Как заходила в вашу жизнь музыка? Какую роль в этом сыграли ваши предки? Знаю, что они имеют прямое известие к рослым сладкоголосим обычаям.

Мое ребячество можно уверенно наименовать мелодическим. Все оно прошло вокруг Огромный Никитской, где размещается Столичная консерватория им. П.И.Чайковского. Моя мать вдохновляла и до сих пор преподает там, и я всегда посиживал или у нее в классе, или в буфете, или рядом с диспетчерами, которые давали ключи от классов. С отдельными тетушками я подружился и прямо-таки стал для них «сладкоголосим потомоком». На Большую Никитскую также глядели оконца моей общеобразовательной школы, оттуда до моей «музыкалки» было ручкой посунуть: заворачиваешь в Мерзляковский проулок – и вот уже известный подход.

Мои сладкоголосие корешки водят по исходной линии к Сергею Васильевичу Евсееву – популярному музыковеду, воспитателю и композитору, одному из последних воспитанников Сергея Танеева. Мой прадед был соавтором “бригадного” учебника гармошки, популярного любому высококлассному артисту, и очень много отзывчивости уделял всенародному фольклору, а именно – российской песне. Вся его музыка – мотивная, лиричная, сентиментальная, но не без драматичных разрывов и экспрессии. Сергей Васильевич почитал и подчинялся перед иным Сергеем Васильевичем – Рахманиновым. Идеи душевною исповеди, святых моральных категорий и красы как основных резонов творчества очевидно передались моему прадеду. А затем уже и я бесконечно подчинялся дальнейший и 3 выступления Рахманинова в великолепном выполнении друга нашей семьи Михаила Петухова. Я все старался осознать, как этот гений мог так конкретно принуждать душу подымать ввысь, забывая о всей будничной рутине и беглых задачах, вызывать чувство истинного катарсиса. Наверное, эти сеансы выслушивания и стали отправной точкой в моем вожделении придумывать. И с тех пор для меня сочинение – это прежде всего беседа с свой душой.

- Вы всегда мучить к сладкоголосему театру. С чего завязывалось это интерес?

- Я всегда тяготел к практический музыке, музыке на стыке жанров. А затем уже потихоньку дорос в том числе и до большей формы – балета. С юношества мне желательно строчить музыку для театра и кино, переходить и углублять выходящее на сцене или экране, полноценно работать с чувствами. Приступал я в Столичном драматическом театре им. К.С. Станиславского (в настоящее время это «Электротеатр Станиславский», – прим. ред.), где оформил несколько спектаклей. Также я написал музыку для телефильма «Комедианты» Александра Галибина. Спасибо режиссеру за доверие, это была моя практически первоначальная работа в кино.

- Ваша музыка звучала в льдистом шоу «Щелкунчик» Евгения Плющенко наравне с произведениями большого Чайковского. Как появилась идея объединить эти два ряда? Как вам получилось добиться подобного ватерпаса, чтобы эти создания подчинялись как единое целое?

- Когда мы творили это шоу, нам очень желательно, чтобы у него было свое лицо, в том числе и на ватерпасе музыки. И мы рискнули создать сольные фальшивые гостиница для наших олимпийских чемпионов, для этого я написал уникальные мелодические создания. Основное, что все они обязаны были быть неотъемлемо вплетены в канву музыки Чайковского. Мне представляется, у нас удалось. Индивидуальный номер Жени [Плющенко] – особенно.

- Вы очень впечатляюще говорили о балете «Уничтожение» по Стефану Цвейгу на шаге подготовки данной постановки. Что из этого в итоге удалось? Всё ли получилось воплотить? Какова театральная судьба этого творенья и что сообщат созерцатели?

-Хореография «Уничтожение» стал репертуарным спектаклем театра «Гора-опера». Для меня это очень значительная запись. Безусловно, огромную роль сразилась знающая команда соавторов: Михаил Лавровский – жизненная сказка балета, Виктория Литвинова – увлекательный молодой хореограф, Сергей Кавтарадзе – режиссер видеоарта. А придумали мы все это с Леонидом Лавровским-Гарсиа – режиссером и соавтором изложение, моим старым ином.

- Знаменита ваша любовь к симфоническим оркестрам. Всегда ли вам вытанцовывается поработать с ними при произведению над прогрессивной музыкой для театра? Не идет ли во ущерб постановкам давнишное хотение продюсеров сэкономить на чем-то — например, на музыке?

- Вы сообщите как раз о моей боли. К сожалению, очень часто идет удешевление за счет свойства. Симфонический гамелан – это недешево, а добрый симфонический гамелан – очень недешево. И не из-за артистов, а из-за начальников. Потому приходится разыскивать людей и самим брать артистов. Но зато происходят такие попадания, что результат просто феерический!

- В картине Петра Буслова «Отчизна» вы впервые трудились с симфоническим оркестром в кино. Как посчастливилось проштудировать этот процесс? Посодействовало ли в этом организация — Столичная консерватория им. П.И.Чайковского по классу композиции?

- Это было красивое время. Всегда вспоминаю Петю [Буслова] и этот чернушка с огромный нежностью. Он – один из первых, кто в меня по-истинному уверовал. Первоначальные сеансы записи на Мосфильме до сих пор помню как теперь – эдакое это было ослепительное впечатление. Мы писали жизненной гамелан, потому без профильного создания я просто бы не управился.

- Как вам в телесериале «Людмила Гурченко» получилось с через музыки дать сущность данной знаменитой певицы и достать до ее планки?

- Это еще одна интереснейшая работа, на ней я познакомился с отличным режиссером Сашей Имакиным. Мы с ним встретились еще до сьемок, он рассказал мне свое виденье и теорию, описал несколько сцен кинофильма. Меня это вдохновило – и родились мелодии. Впоследствии они стали главными проблемами сериала, и Александр даже под них сшибал. Так полезно еще на шаге подготовки к съемкам полноценно участвовать в созидательном процессе, подставлять базы мелодической драматургии, а не иллюстративно «раскрашивать» отделанный установка уже по прецеденту.

- Теперь многие сводят музыку в кино к банальному саунд-дизайну. Светит ли вам значительно излагать о себе как о самодостаточном кинокомпозиторе в этих реалиях? Если да, то благодаря чему и в каких работах это выразилось красочнее всего?

- Все зависит от культуры, раздолья режиссера и продюсеров. Когда они готовы создавать и основывать, а не искаться в плену референса, способности для композитора подрастают в разы. Тут бы я хотел сказать о произведению с режиссером Сергеем Кавтарадзе. Наша работа над кинокартины «Молокобезумия» как раз строилась эдаким типом, и музыка практически трансформировалась в нынешнюю симфонию с пространным спектром сладкоголосих средств и кондуктор. При этом все трудилось на образный образ картины. С Сергеем мы продолжаем помогать и приятельствуем.

- Как вам получилось объединить с саундтреке к «Позывному “Транзитник”» временное и постоянное, безотлагательное и многознаменательное? Помогла ли уклон на российскую классику?

- Вы знаете, мне очень желается, чтобы мы не позабывали тот большой слой нашей российской мелодической культуры, который дозволяет основывать другую подходящей выразительную атмосферу для кино или театра. У нас довольно средств для «суверенных» мелодических ответов.

- Вы по достоинству оцениваете высококлассные умения Никиты Михалкова. Чему он вас подговорил и как вы эти знания применяете в собственной занятию?

- Мне недалека позиция Никиты Сергеевича по отношению к культуре свой страны. Только опираясь на корневую систему вероятно выходить новый отличный эмбрион. Никита Михалков часто цитирует Густава Малера: «Традиция – это изложение огня, а не служение пеплу». Для меня это не пустопорожние слова.

- Продолжаете ли вы улучшаться как духовный композитор, создатель независимых (вне контекста театра и кино) творений? Где и в чьем выполнении их можно услыхать?

- Да. Я функционирую над новым балетом и жду записи собственной симфонии. Плюс фортепианные прелюдии и фуги. Пока не могу рассказывать детали, но, полагаюсь, все сформируется.

- Какой заслугой и почему вы больше всего возгордитесь?

- Заслуга для меня – это чуять свою музыку в выполнении любящих одаренных артистов, заразившихся моим умыслом.