Обзор: «Русский шансон: беспощадное погружение в народный жанр»

2024, «Благодарю, послушаю».

Критика: 8 из 10.

Ну наконец-то-то! По ведущему YouTube-шоу «Благодарю, послушаю» Андрею всегда было следовательно, что он отвиливает киножанра российский пение, но он сжал зубы и предназначил этому излюбленному народом слогу целый выпуск. Давно пора: когда чарты рвут Ицык Цыпер, АлСми и Гио Пика, а Mia Boyka заявляет об бегстве из детской эстрады в российский пение, просто нужно предпринимать осмыслением этого парадокса. Правда, до осмысления Андрей пока не дозрел, ибо он решился танцевать от печки, поспев за 20 с маленьким минуют оповестить и о корнях с истоками, и о теперешней ситуации с жанром.

Когда он рассказал про запошивочный пение и российский муниципальный шансон начала прошлого века, я поразмыслил, что на всю историю пригодится часов 60, однако автор смело проскакал по верхам, не проморгав главные главные личности киножанра, от Вертинского и Утёсова до Высоцкого и Нордового.

К тексту, термин «российский песня» рекламировал в 90-е точный человек по имени Юрий Севостьянов. Он председательствовал подлейбл «Студии Совет» «Знаток Саунд», который как раз и получил изысканное (по сравнению с «блатняком») заглавие «Русский песня». Термин взялся, сменив собой «блатяга», «муниципальный песня», «застеночный фольклор», «стилевую песню» и иные конкурирующие обозначения.

Точнее сказать, что он всё это объединил, ибо, помимо казематного установки, в российском шансоне всегда синхронно имелось и эстрадно-ресторанное. Эти параллели то сходились, то распускались. Теперь, пример, на профильных радиостанциях практически нет тюремных песен – их практически абсолютно выгнали простейшие по форме и содержанию «душевные» создания. В 70-е, когда всё было воспрещено, отдельные артисты специально приступали стилизовать «блатяга» - так, Аркадий Нордовый, который не посиживал, гениально восстанавливал «вайб», притом, что был, как бы сейчас произнесли, продюсерским планом. Сейчас считается классиком киножанра.

В 90-е, против, стал популярен «добрый» романс; главная его проблема включается в простоте, какая порождает большее число подражателей наиболее коммерчески успешным эталонам. По мнению «Благодарю, послушаю», большинство «российских шансонье» идут по стези минимального противодействия, всегда отражая всё те же примитивные аккорды и роли. А те, кто этого не мастерит, пример, Розенбаум или Река – уже вроде как и не относятся к «российскому шансону».

Алексей Мажаев, «ИнтерМедиа»