Рома Зверь: «Бессовестные люди — страшная вещь»

О 90-х

— Для меня это время юности, и я уже не смогу беспристрастно о нем сообщать. Юность — первый и главный аргумент. Было очень нелегкое время — хотя время вообще не случается легким. Сообщать, что тогда было нелегко, а теперь легко, тогда невозможно было купить колбаску, а теперь можно, — это не беседа. А время было намного увлекательнее, если сообщать о изобилии разнообразных цивилизованных и подпольных тем, тары-бары-раста-баров, музыки. Все, что было воспрещено, хлынуло, и приключилась культурно-сексуальная революция. А теперь я такового не лицезрю. Даже если предпринимать шоу-бизнес, невозможно отрекомендовать то, что было тогда, на Первом канале теперь. Все отворилось, вскрылись величина, завязался размен — ну и ложь, сообразно. Прекрасно помню, как родители что‑то покупали, чтобы перепулить, — люд остался наедине с собой, возник дикий беспорядок. Но тогда были варианты нашего развития, развития сообщества. Мы могли о том поговорить и об этом и подвинуться в какую‑то сторону. Проблема в том, что тогда все были заняты собственным делом: мол, я буду фабрика приватизировать, а я буду ваучеры торговать. И никто особенно не проектировался, как мы будем существовать далее.

ОБ ИДЕОЛОГИИ

— Никто не поразмыслил о том, что будет завтра, что мы поведаем детворе. Куда мы идем вместе, зачем. Затем начали разыскивать идеологию, какой‑то наш путь. А мне представляется, путь прост: необходимо почитать людей, трудиться. Мы не можем зачислить точку зрения соседа, мы ксенофобы: нам ужасно, потому что это иной человек и мы чаем его за недруга. Теперь нам уже нелегко о чем‑то размышлять, потому что эпохи вообще неприглядные: сколько людей укатило, как раскололся люд. А он продолжает болеть, и нелюбовь продолжает умножаться, чего ни в коем случае делать невозможно. И при этом невозможно позабывать, что все желают существовать. Тут и осуждать невозможно, и нелюбовь так невозможно плодить.

О СОКРАЩЕНИИ ДИСТАНЦИИ МЕЖДУ МУЗЫКАНТОМ И СЛУШАТЕЛЕМ

— Я думаю, тут больше плюсов, чем минусов. Я берусь музыкой, и создателю, художнику, который образовывает что‑то свежеиспеченное, очень важно быть почувствованным. И чем больше людей обожает твои песни, картины, кино, тем больше у тебя вероятность поделить удовлетворенность. Мне повезло — у меня много многообразных слушателей, людей интеллигентных и не очень, мудрых и нет. И все это, как мне представляется, намного пользительнее, чем если бы меня внимало какое‑то узколобое число. Увлекательнее пересекать различных слушателей, с всевозможным мнением и представлением о твоем творчестве.

О СЕБЕ И Поэтичном ГЕРОЕ

— Люди в целом никогда не ведают артиста, и я здесь вовсе не исключение. Я это и ранее прекрасно соображал. А носить и повествовать: «Видите, я вот подобной» — это как‑то неразумно. И вероятность просуществовать много жизней в рамках работы артиста, не один сценарий выкарабкать, а несколько и синхронно — это же полезно.

О Фактичном Кинофильме

— Работа будет идти где‑то еще, хотя уже сдернуто очень много субстанции. Это будет кинодокументальный боевик, который сбивается большущими блоками, когда происходит что‑то увлекательное. Недавно мы недельку сбивали то, как группа вписывалась в студии «Добролет» в Санкт-Петербурге. Теперь поедем по местами юности — в кинокартине есть много увлекательных установок, и общение с вздыхателями в том числе. Чернушка сбивает Евгений Григорьев, отличный кинодокументалистика, который недавно приступил снимать еще и игровое кино. [Рулетка выйдет] в начале 2024-го или в центре — теперь подобные сроки сдачи.

О Собственных Песнях

— Не все, но многие, безусловно, про женщин. Многие песни даже с историей. В моем случае песни пишутся 2 приемами: на основе каких‑или волнению или это песни-выдумки про то, как ты себе представляешь ту или другую ситуацию. «Я с тобой» — это Воображение, «Все, что касается», «До близкой встречи» также. «Тебе», «Регионы-кварталы» — не Воображение. Но и отдельные новые песни также основаны на историях из моих взаимоотношений. Что‑то вовсе не переменилось.

Я обычно собственные песни не переслушиваю — зачем? Когда задают вопрос: «Какой у вас излюбленный кипсек?» — я отвечаю: «Тот, который пишется». Вот только тогда я слушаю песни. Затем книга сходит, и все, он уже не вовсе мой.

КАКИЕ ЛЮДИ Возбуждают Оккупация

— Которые врут, грубы, неуважительно причисляются к другим народам. Мне не нравятся люди, которые смогут сообщать про тебя различное. Комедия — дайте так это назовем. Люди без основ. Бессовестные люди — ужасная вещица. Ты даже еще можешь во что‑то верить, но, если у тебя нет совести, это всё.

(Карина Бычкова, «Объявление Daily», 26.05.2023)