Юлианна Караулова: «Песни нам писал Ваня Ургант»

О Малолетстве В БОЛГАРИИ

– До 11 лет я вместе с родителями плут в Болгарии. Безусловно, я помню этот период. Но условно очевидно я помню себя, наверное, лет с 8-9, а до этого момента – такими вспышками. То есть у меня нет вот прямой отчетливых, точных, долгых мемуаров. Но ребячество в Болгарии было великолепным. Я обучалась в офигенной школе, у меня были нехилые товарищи. Я помню даже предварительную группу, в которую прогуливалась перед обучением. Затем, безусловно, когда мы переехали в Столицу, все резко для меня изменилось. На тот момент Москва была совершенно неизвестным городом, невзирая на то, что я тут родилась. Потому что все-таки именно тут перестала инстинктивная часть юношества. Мы отбыли, когда мне исполнилось, наверное, года четыре или лет пять. Вот, потому, когда мы возвратились, наступил очень сложный период, потому что там сохранились все мои товарищи, излюбленная школа и все мои игрушки. При переезде потерялась большая коробка, в которой они находились. Вот так в 11 лет я простилась с младенчеством. Я соображала, что у родителей также собственные задачи, сопряженные с новосельем, с трудом, с деньгами. И в всеобщем, не посвящала их в какие-то собственные психологические препятствия, с которыми я пыталась на тот момент управляться сама. Это обнаружилось сложно, меня не сразу приняли в свежей школе. Было нелегко и в обучению. Вот потому тогда я так резко остепенилась.

О Столице

– Теперь Москва – мой любимый, родимой городок. Правдиво разговаривая, я почитаю странствовать, но я не представляю, что долгое время могла бы существовать где-то в ином месте. Потому что для меня это град номер один по всем параметрам: по энергии, по ватерпасу, качеству жизни, сервиса, по способностям, по числу талантливых людей. Но на самом деле, безусловно, Столицу я влюбилась не сразу.

Первое время я ее не то чтобы не ненавидела, но не кормила безличных пассий. Мне казалось, что это очень холодный, посторонний, вовсе не мой городок, но влюбленность, она, видите ли, наступила со порой.

О НАЧАЛЕ КАРЬЕРЫ

– На «Фабрику звезд» я попала в шестнадцатилетнем возрасте. К этому моменту я поспела поучаствовать в кастинге журнальчика «Yes» на конкурс «Лицо года» и позаимствовала там второе пространство. После этого я участвовала в кастинге в группу «Yes», прекратилась его, приступила петь в коллективе, который сооружал одинаковый журнальчик. Песни нам писал Иван Ургант. Тогда об этом никто не ведал, потому что Иван выбрал скрыть об этом прецеденте, но теперь его не скрывает, потому я могу об этом раскрыто сообщать. Но судьба группы не выработалась, потому что люди, которые сооружали ее в авральном режиме, ежемесячно отвечали журнальчик. Безусловно, им было не до музыкального продюсирования. Наверное, раза два-три мы выступили на парочке событий книгопечатного дома, каких-то дружеских журналов и фактически, событиях журнальчика «Yes».

ОБ АЛЛЕ ПУГАЧЕВОЙ

– Я так волновалась в ходе этих отборов, что абсолютно растеряла постижение. Я вообще не помню, как зашла в этот зал, где учил кастинг. Беспокоилась так, что просто не несла. Помню, что Алла Борисовна, говоря со меньшей, попросила меня спеть. А еще справила: «Где вы дрессируетесь?» Я сказала, что в Институте прогрессивного художества, на кафедре эстрадно-джазового вокала. Тогда я только поступила в вУЗ и еще не поспела приступить практика. Я помню, что она сказала: «Это приметно» – эким гласом. Я напевала англосакс(онс)кую песню Мэри Джей Бладж. Это было один-единственное, что я создала. Я очень опасалась, что меня просят осуществить что-то на российском, потому что в главном об этом просили всех. Но меня довольно скоро приостановили, произнесли: «Сразу слыхать, все классно, не надо тут зазнаваться, поведайте про себя». Я сразу постигнула, что на самом деле Алла Борисовна – очень простая в общении и что, безусловно, первое время мы все ее опасались, но она очень несложной в хорошем толке этого слова человек.

О МАКСИМЕ ФАДЕЕВЕ

– Максим Фадеев – мой продюсер на «Фабрике звезд», у нас складывались великолепные отношения. Максим меня удерживал с наиболее приступила. Он как-то вот безоговорочно в меня верил и с первоначального кастинга адресовал на меня внимание. Я помню, что, когда на плане сохранилось человек 30 (если я не заблуждаюсь, прошло 18). И мы все вот эти 30 человек защищали в кабинете у Константина Львовича Эрнста, где нас поспрашивали. Нас там по череда о чем-то узнавали, повествовали про контракты, что вероятно, из нас будут поделать группы. А в конце справили: «Есть ли у вас какие-то вопросы?» Правдиво разговаривая, не помню, о чем желала справить, но я помню, что раскрыла рот, желала подать вопрос, но затем сконфузилась. И Максим такой: «Что, что, ты желала справить, о чем заявить?» Я помню, что мне было так славно, что он адресовал внимание на этот аспект. На этом плане Максим презентовал мне плоскости, представил меня с музыкой, подучил работать на сцене, вынудил уверовать в себя, потому что я, безусловно, была очень нетвердым в себе людом, актером и даже девушкой. А Максим вызвал в меня веру в себя, за что я ему очень замедляем. И очень круто, что через столько лет мы с ним произвели двугласие. Причем это было его предложение. В прошлом году вышла песня «Тем, кто вблизи». Я очень обожаю эту нашу труд: и клип, и песню. Потому мы до сих пор сберечь теплые отношения.

О «ГОРЯЧИХ ФОТО»

– На самом деле мне, как и вообще всем относительно юным и даже не очень певицам, предлагали сбиваться в крепких журнальчиках, но я всегда отказывалась. Но тем не меньше, я принимала участие в искренней фотосессии, будучи чреватой. Выдающийые кадры, которые, как мне представляется, есть почти у любой второстепенный или третьей тяжелой женщины. Я снималась оголенной с животиком, там все прилично, все секретно. Но мне представляется, это очень благовидно, нежно, не вульгарно. Я против непристойности, особенно деланной непристойности. А если все-таки сообщать о фотокарточках в мужеских изданиях, то там снимки именно такового характера. При этом я довольно часто облицовываю какие-то весьма открытые кадры у себя в соц сетях. Но мне представляется, это иное. Я их облицовываю просто потому, что это благовидно, изящно. Есть в этом какая-то бабья мощь, могущество и все этакое. И эти кадры не призывают к какой-никаким-то определённым усилиям, на которые все же наставлены фото в мужеских журнальчиках.

(Ольга Мужественных, «Телепрограмма», 3.06.2022)