Юлианна Караулова: «Песни нам писал Ваня Ургант»

О Малолетстве В БОЛГАРИИ

– До 11 лет я вместе с родителями плут в Болгарии. Безусловно, я помню этот период. Но условно очевидно я помню себя, наверное, лет с 8-9, а до этого момента – такими вспышками. То есть у меня нет вот прямой точных, точных, долгих мемуаров. Но ребячество в Болгарии было пригожим. Я обучалась в офигенной школе, у меня были нехилые товарищи. Я помню даже предварительную группу, в которую прогуливалась перед обучением. Затем, безусловно, когда мы переехали в Столицу, все резко для меня переменилось. На тот момент Москва была совершенно неизвестным городом, невзирая на то, что я тут родилась. Потому что все-таки именно тут миновала инстинктивная часть юношества. Мы съехать, когда мне исполнилось, наверное, года четыре или лет пять. Вот, потому, когда мы возвратились, наступил очень сложный период, потому что там сохранились все мои товарищи, излюбленная школа и все мои игрушки. При переезде потерялась большая коробка, в которой они находились. Вот так в 11 лет я простилась с младенчеством. Я соображала, что у родителей также собственные трудности, сопряженные с новосельем, с произведением, с деньгами. И в всеобщем, не посвящала их в какие-то собственные психологические проблемы, с которыми я пыталась на тот момент управляться сама. Это стало запутанно, меня не сразу приняли в свежей школе. Было нелегко и в обучению. Вот потому тогда я так резко остепенилась.

О Столице

– Теперь Москва – мой любимый, родимой городок. Правдиво разговаривая, я почитаю странствовать, но я не представляю, что долгожданная время могла бы существовать где-то в ином месте. Потому что для меня это град номер один по всем параметрам: по энергии, по степени, качеству жизни, сервиса, по полномочиям, по числу талантливых людей. Но на самом деле, безусловно, Столицу я влюбилась не сразу.

Первое время я ее не то чтобы не ненавидела, но не столовала безличных любвей. Мне казалось, что это очень холодный, посторонний, вовсе не мой городище, но влюбленность, она, видите ли, наступила со порой.

О НАЧАЛЕ КАРЬЕРЫ

– На «Фабрику звезд» я попала в шестнадцатилетнем возрасте. К этому моменту я поспела поучаствовать в кастинге журнальчика «Yes» на конкурс «Лицо года» и взяла там второе пространство. После этого я участвовала в кастинге в группу «Yes», миновала его, приступила петь в коллективе, который сооружал одинаковый журнальчик. Песни нам писал Иван Ургант. Тогда об этом никто не ведал, потому что Иван выбрал скрыть об этом прецеденте, но теперь его не скрывает, потому я могу об этом раскрыто сообщать. Но судьба группы не сформировалась, потому что люди, которые сделали ее в авральном режиме, ежемесячно отвечали журнальчик. Безусловно, им было не до музыкального продюсирования. Наверное, раза два-три мы выступили на парочке событий книгопечатного дома, каких-то благоприязненных журналов и фактически, событиях журнальчика «Yes».

ОБ АЛЛЕ ПУГАЧЕВОЙ

– Я так волновалась в ходе этих отборов, что абсолютно утратила постижение. Я вообще не помню, как зашла в этот зал, где учил кастинг. Тревожилась так, что просто не несла. Помню, что Алла Борисовна, говоря со меньшей, попросила меня спеть. А еще справила: «Где вы натаскиваетесь?» Я сказала, что в Институте передового художества, на кафедре эстрадно-джазового вокала. Тогда я только поступила в вУЗ и еще не поспела завязать занятие. Я помню, что она сказала: «Это приметно» – таковым гласом. Я разливалась британскую песню Мэри Джей Бладж. Это было один-единственное, что я создала. Я очень опасалась, что меня просят минуть что-то на российском, потому что в главном об этом просили всех. Но меня довольно скоро стали, произнесли: «Сразу слыхать, все классно, не надо тут зазнаваться, поведайте про себя». Я сразу постигнула, что на самом деле Алла Борисовна – очень простая в общении и что, безусловно, первое время мы все ее опасались, но она очень несложный в неплохом идеи этого слова человек.

О МАКСИМЕ ФАДЕЕВЕ

– Максим Фадеев – мой продюсер на «Фабрике звезд», у нас складывались великолепные отношения. Максим меня удерживал с наиболее приступила. Он как-то вот безоговорочно в меня верил и с первоначального кастинга устремил на меня внимание. Я помню, что, когда на плане сохранилось человек 30 (если я не заблуждаюсь, прошло 18). И мы все вот эти 30 человек защищали в кабинете у Константина Львовича Эрнста, где нас поспрашивали. Нас там по очередности о чем-то узнавали, говорили про контракты, что вероятно, из нас будут сделать группы. А в окончании справили: «Есть ли у вас какие-то вопросы?» Правдиво разговаривая, не помню, о чем желала справить, но я помню, что обнаружила рот, желала подать вопрос, но затем сконфузилась. И Максим такой: «Что, что, ты желала справить, о чем заявить?» Я помню, что мне было так славно, что он устремил внимание на этот аспект. На этом плане Максим презентовал мне крыла, представил меня с музыкой, подговорил работать на сцене, принудил уверовать в себя, потому что я, безусловно, была очень неверным в себе людом, актером и даже девушкой. А Максим вызвал в меня веру в себя, за что я ему очень признательна. И очень круто, что погодя столько лет мы с ним делали двойка. Причем это было его предложение. В прошлом году вышла песня «Тем, кто вблизи». Я очень обожаю эту нашу службу: и клип, и песню. Потому мы до сих пор сберечь теплые отношения.

О «ГОРЯЧИХ ФОТО»

– На самом деле мне, как и вообще всем относительно молоденьким и даже не очень певицам, предлагали сшибаться в мужеских журнальчиках, но я всегда отказывалась. Но тем не меньше, я принимала участие в честной фотосессии, будучи чреватой. Выдающийые кадры, которые, как мне представляется, есть почти у любой другой или третьей толстопузой женщины. Я снималась голой с брюхом, там все прилично, все секретно. Но мне представляется, это очень благовидно, изящно, не вульгарно. Я против тривиальности, особенно деланной тривиальности. А если все-таки сообщать о снимках в крепких изданиях, то там снимки именно подобного характера. При этом я довольно часто усердствую какие-то весьма честные кадры у себя в соц сетях. Но мне представляется, это иное. Я их усердствую просто потому, что это благовидно, изящно. Есть в этом какая-то бабья мощь, сила и все подобное. И эти кадры не призывают к какой-никаким-то определённым усилиям, на которые все же наставлены фото в крепких журнальчиках.

(Ольга Мужественных, «Телепрограмма», 3.06.2022)