Вячеслав Малежик: «Молодежь прячется за новые формы, чтобы скрыть свою беспомощность»

О СВОЕМ ОТНОШЕНИИ К Вынянчу

— Рассудительно. А как иначе? Помню, сколько мне — 75, мозги же не ампутированы. Могу вычесть из 2022 год рождения. А вы желаете, чтобы я отозвал, мол, чувствую себя на сороковничек? Но это не так. Когда ласточка сходит, молодею. Лет 15 минус, и готов удариться в пляс. Только ноги после инфаркта не сильно позволяют. А в совместном-то, я еще орел и пишу иногда развеселые песни.

О Приятелях

— Друзья — это редкостный продукт. Я возблагодаряю Бога, что у меня не было обстановок, когда я бы мог испробовать их на преданность. За исключением, наверное, мой инфаркта. Когда я валялся, как киборг, после собственной болячки, — целиком в трубочках, когда меня питали через зонд в хожу, моим здоровьем стали интересоваться люди, от каких я асбсолютно не дожидался ничего подобного. Они присылали средства, кто-то ездил проведать. Было так славно. А были и те товарищи, кто не вернул. Моя болезнь стала тестом на дружбу.

О ВЕРЕ

— Я постигнул, что и вера — не пустая деяния. После инфаркта я уверовал, что мы творения Бога. А это повергло к этому, что я перестал в порядочной ступени суматошиться. Всё это случилось со мною после 70-летия, после могучего выступления в Кремле. Я три времени без фонограммы пел. А до этого много ощущал, психовал, длинно репетировал. Нужны было отыскать друзей, которые вложили бы в этот концерт. Чтобы в Кремле возвысить занавес, надо достаточно много денег. А чтобы изобразило телевидение — отдельный смета. Я столько сил и впечатлений дал, выясняя отношения с этими же телевизионщиками, с сотрудниками, что скоро меня настигнул инфаркт. Но я доволен. Потому что концерт дал тошнота, что я не зря выжил жизнь в художестве, как сообщал Станиславский. Хотя жена говорит: «Лучше бы ты прогуливался, как до инфаркта, и не похрамывал».

О Помощи ПОСЛЕ ИНСУЛЬТА

- Видите, сцена, зритель врачуют. Я уже через две недельки после удара шмальнул супругу навезти в клинику гитару. Левой лапой предпринимал аккорд, а левая была так немощная, что я не аэрозоль ею попасть по струнам гитары и расплакался. Через три месяца я двинулся на помощь и там предложил основному доктору осуществить мое выступление для подобных же восстанавливающихся, как я. Собственный первый концерт я назвал паралимпийским. Потому что на сцене был инвалид, а в зал зрителей доставляли на каталках, поздоровее приходили на костылях. Человек двести слушателей было.

Самое увлекательное, что этот концерт дал людишкам впечатление, что можно выкарабкиваться из данной болячки. А я постигнул, что уже не имею власть спускать руки. В меня веруют, я передом шкандыбающий, как нижегородский Данко с отхлестанным сердечком.

О НЫНЕШНЕМ САМОЧУВСТВИИ

— Есть трудности. Про инсультников сообщат: «Рука упрашивает, ножка придуривает». Я подхрамываю. Однажды сказал, что почувствую себя крепким, если проедусь на высоких лыжах по «травяной» трассе. Но, здорово оценивая собственные способности, понимаю, что до сих пор не готов поднять на лыжи. Лучше буду устанавливать рекорды в водоеме. Плаваю я пристойно.

О Новоиспеченных АЛЬБОМАХ

— За время пандемии я ухитрился вписать 5 альбомов! «Марина», «Чайки», «Я буду мнема перелистывать по минуткам» к 75-летию Великой Победы, «Здравствуйте, как обитаете-сможете», ну и «По-приятельски». Последний посвятил собственному другу Саше Зарецкому. Лидер группы «Престарелый приятель» скончался в марте прошедшего года.

Многие музыканты в пандемию посижевали без состояние, но я всегда сыскал себе произведение и подсоблял коллегам. Мой соавтор Юрий Ремесник заразился коронавирус. И, чтобы он не размышлял о собственных болячках, я вынуждал его строчить стихи. А к повечеру я присылал уже «нетленку».

О МОДЕ НА РЕТРО

— Мода на стиль никогда не проходила. Люди, фанатевшие от собственной музыки в 20 лет, став старше, завоевали приволье от семейных морок и работы. Им желается изловить те кайфы, которые они улавливали в юности. Они начинают ходить на выступления собственных идолов. А ренессанс болели и Элвис Пресли, и Rolling Stones. У нас же всегда обдувают какие-то «Дискотеки 80-х». А что до беспомощности и молодежи, так на этот вопрос я уже давно себе отозвал: мне не подышат в потылица. У меня таковое чувство, что с молоденькими мы бежим в различные стороны.

О Сладкоголосих ЭКСПЕРИМЕНТАХ

- Часто чтобы скрыть свою бездарность, молодежь просто скрытничает за новые формы. Можно и Окуджаву почитать как рэп. Но зачем? Когда я только занимался разведкой жанра, меня веселили коллеги, которые сообщали: «Я буду резать хэви-пускал». И вот уже за контент брался какой-нибудь Брюсов или Фет. И как же глупо глядели обсуждения про курослепы-цветы под энергичный хеви-швырял. Не стоит экспериментировать с классиками. Нацарапай свое.

О ПРОДВИЖЕНИИ ЧЕРЕЗ СОЦСЕТИ МОЛОДЫХ АРТИСТОВ

— Если я скажу, что грустно, меня обзовут завистником и престарелым псом, который уже сошел с дистанции и брюзжит по поводу молодежи. Здесь, или доказываешь делом, или не ноешь. Но сейчас капнуть делом мудрено, поскольку музыка из удовлетворенного религиозного действа, какой-никаким она была в моей юности, стала вещью интерьера. Она источается отовсюду, и никто ее не улавливает, не вслушивается.

Даже в клипах очень редко бывает долгий кадр, в котором бы изображали артиста. Потому что уровень личности людей, которые сваливаются, так басовит и неинтересен, что необходимо через 1.5 моменты переменить кадр, чтобы созерцатели не поспели осмыслить, что в этих веждах ничего нет. Такое мое воззрение, но смотрится оно как старое брюзжание.

(Зоя Игумнова, «Извещения», 17.02.22)