Вячеслав Малежик: «Молодежь прячется за новые формы, чтобы скрыть свою беспомощность»

О СВОЕМ ОТНОШЕНИИ К Увеличусь

— Бесстрастно. А как иначе? Помню, сколько мне — 75, мозги же не ампутированы. Могу вычесть из 2022 год рождения. А вы желаете, чтобы я отозвал, мол, чувсвую себя на сороковуха? Но это не так. Когда ласточка сходит, молодею. Лет 15 минус, и готов запуститься в пляс. Только ноги после инфаркта не сильно позволяют. А в совместном-то, я еще орел и пишу иногда развеселые песни.

О Приятелях

— Друзья — это редкий продукт. Я возблагодаряю Бога, что у меня не было обстановок, когда я бы мог испробовать их на преданность. За исключением, наверное, мои инфаркта. Когда я валялся, как киборг, после собственной болячки, — целиком в трубочках, когда меня питали через зонд в хожу, моим здоровьем стали интересоваться люди, от каких я асбсолютно не ожидал ничего подобного. Они присылали средства, кто-то наезжал проведать. Было так славно. А были и те товарищи, кто не прихрял. Моя хвороба стала тестом на дружбу.

О ВЕРЕ

— Я постигнул, что и вера — не пустая деяния. После инфаркта я уверовал, что мы творения Бога. А это вогнало к этому, что я перестал в порядочной уровня суматошиться. Всё это содеялось со мною после 70-летия, после могутного выступления в Кремле. Я три часа без фонограммы пел. А до этого много чувствовал, психовал, длинно репетировал. Нужны было отыскать друзей, которые вложили бы в этот концерт. Чтобы в Кремле возвысить занавес, надо достаточно много денег. А чтобы выказать телевидение — отдельный смета. Я столько сил и чувств дал, выясняя отношения с тьмами же телевизионщиками, с сотрудниками, что скоро меня настигнул инфаркт. Но я доволен. Потому что концерт дал тошнота, что я не зря просуществовал жизнь в художестве, как сообщал Станиславский. Хотя жена говорит: «Лучше бы ты прогуливался, как до инфаркта, и не ковылял».

О Помощи ПОСЛЕ ИНСУЛЬТА

- Видите, сцена, зритель врачуют. Я уже через две недельки после удара шмальнул супругу навезти в лечебницу гитару. Левой лапкой предпринимал аккорд, а левая была так немощная, что я не аэрозоль ею попасть по струнам гитары и расплакался. Через три месяца я послался на помощь и там предложил основному доктору осуществить мое выступление для подобных же восстанавливающихся, как я. Собственный первый концерт я назвал паралимпийским. Потому что на сцене был инвалид, а в зал зрителей доставляли на каталках, поздоровее приходили на костылях. Человек двести слушателей было.

Самое увлекательное, что этот концерт дал людам тошнота, что можно выкарабкиваться из данной болячки. А я постигнул, что уже не имею карт-бланш спускать руки. В меня веруют, я перед шкандыбающий, как нижегородский Данко с отхлестанным сердечком.

О НЫНЕШНЕМ САМОЧУВСТВИИ

— Есть трудности. Про инсультников сообщат: «Рука упрашивает, лапа придуривает». Я подхрамываю. Однажды сказал, что почувствую себя крепким, если проедусь на высоких лыжах по «травяной» трассе. Но, здорово оценивая собственные способности, понимаю, что до сих пор не готов поднять на лыжи. Лучше буду устанавливать рекорды в водоеме. Плаваю я пристойно.

О Новоиспеченных АЛЬБОМАХ

— За время пандемии я ухитрился вписать 5 альбомов! «Марина», «Чайки», «Я буду воспоминания долистывать по минуткам» к 75-летию Великой Победы, «Здравствуйте, как водитесь-сможете», ну и «По-приятельски». Последний посвятил собственному другу Саше Зарецкому. Лидер группы «Престарелый приятель» скончался в марте прошедшего года.

Многие музыканты в пандемию посижевали без состояние, но я всегда сыскал себе труд и подсоблял коллегам. Мой соавтор Юрий Ремесник поддел коронавирус. И, чтобы он не размышлял о собственных болячках, я принуждал его строчить стихи. А к повечеру я присылал уже «нетленку».

О МОДЕ НА РЕТРО

— Мода на стиль никогда не проходила. Люди, фанатевшие от собственной музыки в 20 лет, став старше, заслужили приволье от семейных морок и работы. Им желается изловить те кайфы, которые они улавливали в юности. Они начинают ходить на выступления собственных божков. А ренессанс болели и Элвис Пресли, и Rolling Stones. У нас же всегда обводят какие-то «Дискотеки 80-х». А что до беспомощности и молодежи, так на этот вопрос я уже давно себе отозвал: мне не подышат в потылица. У меня таковое чувство, что с молоденькими мы бежим в различные стороны.

О Сладкоголосих ЭКСПЕРИМЕНТАХ

- Часто чтобы скрыть свою бездарность, молодежь просто скрывается за новые формы. Можно и Окуджаву почитать как рэп. Но зачем? Когда я только занимался разыскиванием жанра, меня веселили коллеги, которые сообщали: «Я буду резать хэви-бегал». И вот уже за документ брался какой-нибудь Брюсов или Фет. И как же вздорно казались обсуждения про курослепы-цветки под энергичный хеви-пускал. Не стоит экспериментировать с классиками. Нацарапай свое.

О ПРОДВИЖЕНИИ ЧЕРЕЗ СОЦСЕТИ МОЛОДЫХ АРТИСТОВ

— Если я скажу, что огорчительно, меня обзовут завистником и престарелым псом, который уже сошел с дистанции и брюзжит по поводу молодежи. Здесь, или доказываешь делом, или не ноешь. Но сейчас капнуть делом хитро, поскольку музыка из удовлетворенного религиозного действа, какой-никаким она была в моей юности, стала вещью интерьера. Она изливается отовсюду, и никто ее не принимает, не вслушивается.

Даже в клипах очень редко бывает долгий кадр, в котором бы демонстрировали артиста. Потому что уровень личности людей, которые сшибаются, так низ и неинтересен, что необходимо через 1.5 моменты переменить кадр, чтобы созерцатели не поспели сориентироваться, что в этих зеницах ничего нет. Такое мое воззрение, но смотрится оно как старое брюзжание.

(Зоя Игумнова, «Извещения», 17.02.22)