Вячеслав Малежик: «Молодежь прячется за новые формы, чтобы скрыть свою беспомощность»

О СВОЕМ ОТНОШЕНИИ К Увеличусь

— Спокойно. А как иначе? Помню, сколько мне — 75, мозги же не ампутированы. Могу вычесть из 2022 год рождения. А вы желаете, чтобы я отозвал, мол, чувсвую себя на сороковушка? Но это не так. Когда солнце сходит, молодею. Лет число минус, и готов начать в пляс. Только ноги после инфаркта не сильно позволяют. А в корпоративном-то, я еще орел и пишу иногда развеселые песни.

О Приятелях

— Друзья — это редкостный продукт. Я возблагодаряю Бога, что у меня не было обстановок, когда я бы мог испробовать их на преданность. За исключением, наверное, мои инфаркта. Когда я валялся, как киборг, после собственной болячки, — целиком в трубочках, когда меня питали через зонд в хожу, моим здоровьем стали интересоваться люди, от каких я асбсолютно не предстоял ничего подобного. Они присылали средства, кто-то наезжал проведать. Было так славно. А были и те товарищи, кто не прихрял. Моя язва стала тестом на дружбу.

О ВЕРЕ

— Я постигнул, что и вера — не пустая деяния. После инфаркта я уверовал, что мы творения Бога. А это ввергло к этому, что я перестал в порядочной уровня суматошиться. Всё это сотворилось со мною после 70-летия, после могучего выступления в Кремле. Я три часа без фонограммы пел. А до этого много чувствовал, волновался, длинно репетировал. Нужны было отыскать друзей, которые вложили бы в этот концерт. Чтобы в Кремле возвысить занавес, надо достаточно много денег. А чтобы представить телевидение — отдельный госбюджет. Я столько сил и чувств дал, выясняя отношения с тьмами же телевизионщиками, с сотрудниками, что вскоре меня настигнул инфаркт. Но я доволен. Потому что концерт дал тошнота, что я не зря отжил жизнь в художестве, как сообщал Станиславский. Хотя жена говорит: «Лучше бы ты прогуливался, как до инфаркта, и не припадал».

О Помощи ПОСЛЕ ИНСУЛЬТА

- Видите, сцена, зритель врачуют. Я уже через две недельки после удара шмальнул супругу навезти в клинику гитару. Левой лапой предпринимал аккорд, а левая была так немощная, что я не дым ею попасть по струнам гитары и расплакался. Через три месяца я тронулся на помощь и там предложил основному доктору осуществить мое выступление для подобных же восстанавливающихся, как я. Собственный первый концерт я назвал паралимпийским. Потому что на сцене был инвалид, а в зал зрителей доставляли на каталках, поздоровее приходили на костылях. Человек двести слушателей было.

Самое увлекательное, что этот концерт дал народам чувствование, что можно выкарабкиваться из данной болячки. А я постигнул, что уже не имею власть спускать руки. В меня веруют, я спереди шкандыбающий, как нижегородский Данко с отхлестанным сердечком.

О НЫНЕШНЕМ САМОЧУВСТВИИ

— Есть трудности. Про инсультников сообщат: «Рука упрашивает, стопа косоглазый». Я подхрамываю. Однажды сказал, что почувствую себя крепким, если проедусь на высоких лыжах по «зеленоватой» трассе. Но, здорово оценивая собственные способности, понимаю, что до сих пор не готов поднять на лыжи. Лучше буду устанавливать рекорды в водоеме. Плаваю я пристойно.

О Новоиспеченных АЛЬБОМАХ

— За время пандемии я ухитрился вписать 5 альбомов! «Марина», «Чайки», «Я буду эйдетизм перевертывать по минуткам» к 75-летию Великой Победы, «Здравствуйте, как населяете-сможете», ну и «По-приятельски». Последний посвятил собственному другу Саше Зарецкому. Лидер группы «Престарелый приятель» скончался в марте прошедшего года.

Многие музыканты в пандемию посиживали без состояние, но я всегда искал себе службу и подсоблял коллегам. Мой соавтор Юрий Ремесник подхватил коронавирус. И, чтобы он не размышлял о собственных болячках, я вынуждал его строчить стихи. А к вечерку я присылал уже «нетленку».

О МОДЕ НА РЕТРО

— Мода на стиль никогда не проходила. Люди, фанатевшие от собственной музыки в 20 лет, став старше, заполучили приволье от семейных морок и работы. Им желается изловить те кайфы, которые они улавливали в юности. Они начинают ходить на выступления собственных идолов. А ренессанс болели и Элвис Пресли, и Rolling Stones. У нас же всегда коротают какие-то «Дискотеки 80-х». А что до беспомощности и молодежи, так на этот вопрос я уже давно себе отозвал: мне не тянут в потылица. У меня эдакое тошнота, что с молодыми мы бежим в различные стороны.

О Сладкоголосих ЭКСПЕРИМЕНТАХ

- Часто чтобы скрыть свою несамостоятельность, молодежь просто таится за новые формы. Можно и Окуджаву почитать как рэп. Но зачем? Когда я только занимался розыском жанра, меня веселили коллеги, которые сообщали: «Я буду резать хэви-бегал». И вот уже за сноска брался какой-нибудь Брюсов или Фет. И как же неумно смотрелись размышления про курослепы-цветки под энергичный хеви-бегал. Не стоит экспериментировать с классиками. Намарай свое.

О ПРОДВИЖЕНИИ ЧЕРЕЗ СОЦСЕТИ МОЛОДЫХ АРТИСТОВ

— Если я скажу, что грустно, меня обзовут завистником и престарелым псом, который уже сошел с дистанции и брюзжит по поводу молодежи. Здесь, или доказываешь делом, или не ноешь. Но сейчас капнуть делом мудрено, поскольку музыка из удовлетворенного религиозного действа, какой-никаким она была в моей юности, стала темой интерьера. Она источается отовсюду, и никто ее не принимает, не вслушивается.

Даже в клипах очень редко бывает долгий кадр, в котором бы представляли артиста. Потому что уровень личности людей, которые сбиваются, так низ и неинтересен, что необходимо через 1.5 моменты переменить кадр, чтобы созерцатели не поспели осмыслить, что в этих очах ничего нет. Такое мое воззрение, но смотрится оно как старое брюзжание.

(Зоя Игумнова, «Извещения», 17.02.22)